Неточные совпадения
После разговора своего с Алексеем Александровичем Вронский вышел
на крыльцо дома Карениных и
остановился, с трудом вспоминая, где он и куда ему надо итти или ехать.
Не успела бричка совершенно
остановиться, как он уже соскочил
на крыльцо, пошатнулся и чуть не упал.
Два парня в новых рубахах, сшитых как будто из розовой жести, похожие друг
на друга, как два барана,
остановились у
крыльца, один из них посмотрел
на дачников, подошел к слепой, взял ее за руку и сказал непреклонно...
Схватив револьвер, он выбежал в переднюю, сунул ноги в ботики, надел пальто и, выскочив
на крыльцо кухни,
остановился.
Через четверть часа потные лошади поднялись по дороге, размытой дождями,
на пригорок, в теплую тень березовой аллеи, потом
остановились у
крыльца новенького, украшенного резьбой, деревянного домика в один этаж.
В одну минуту она вырвала руку, бросилась опрометью назад, сама перескочила канаву и, едва дыша, пробежала аллею сада, вбежала
на ступени
крыльца и
остановилась на минуту перевести дух.
Зеленый только было запел: «Не бил барабан…», пока мы взбирались
на холм, но не успел кончить первой строфы, как мы вдруг
остановились, лишь только въехали
на вершину, и очутились перед широким
крыльцом большого одноэтажного дома, перед которым уже стоял кабриолет Ферстфельда.
К обеду, то есть часов в пять, мы, запыленные, загорелые, небритые,
остановились перед широким
крыльцом «Welch’s hotel» в Капштате и застали в сенях толпу наших. Каролина была в своей рамке, в своем черном платье, которое было ей так к лицу, с сеточкой
на голове. Пошли расспросы, толки, новости с той и с другой стороны. Хозяйки встретили нас, как старых друзей.
Когда она, дрожащая и молчаливая, ничего не отвечая
на его слова, ушла от него, он вышел
на крыльцо и
остановился, стараясь сообразить значение всего того, что произошло.
В промежутке между ранней и поздней обедней Нехлюдов вышел из церкви. Народ расступался перед ним и кланялся. Кто узнавал его, кто спрашивал: «чей это?»
На паперти он
остановился. Нищие обступили его, он роздал ту мелочь, которая была в кошельке, и спустился со ступеней
крыльца.
С холодным и безнадежным отчаянием глядел я
на приподнятые оглобли своего тарантаса, как вдруг зазвенел колокольчик и небольшая телега, запряженная тройкой измученных лошадей,
остановилась перед
крыльцом.
Дрожки
остановились перед трехэтажным домом, у самого подъезда, и гусар вбежал
на крыльцо.
Коляска
остановилась у
крыльца. Слуга соскочил с козел, отпер дверцы, и через минуту молодой человек в военной шинели и в белой фуражке вошел к смотрителю; вслед за ним слуга внес шкатулку и поставил ее
на окошко.
Вообще усадьба была заброшена, и все показывало, что владельцы наезжали туда лишь
на короткое время. Не было ни прислуги, ни дворовых людей, ни птицы, ни скота. С приездом матушки отворялось
крыльцо, комнаты кой-как выметались; а как только она садилась в экипаж, в обратный путь,
крыльцо опять
на ее глазах запиралось
на ключ. Случалось даже, в особенности зимой, что матушка и совсем не заглядывала в дом, а
останавливалась в конторе, так как вообще была неприхотлива.
Когда Галактион, наконец, был уже в постели, послышался запоздалый колокольчик. Галактион никак не мог сообразить, кто бы мог приехать в такую пору.
На всякий случай он оделся и вышел
на крыльцо. Это была Харитина, она вошла, пошатываясь, как пьяная, молча
остановилась и смотрела
на Галактиона какими-то безумными глазами.
Описываемая сцена происходила
на улице, у
крыльца суслонского волостного правления. Летний вечер был
на исходе, и возвращавшийся с покосов народ не
останавливался около волости: наработавшиеся за день рады были месту. Старика окружили только те мужики, которые привели его с покоса, да несколько других, страдавших неизлечимым любопытством. Село было громадное, дворов в пятьсот, как все сибирские села, но в страду оно безлюдело.
Именно под этим впечатлением Галактион подъезжал к своему Городищу. Начинало уже темниться, а в его комнате светился огонь. У
крыльца стоял чей-то дорожный экипаж. Галактион быстро взбежал по лестнице
на крылечко, прошел темные сени, отворил дверь и
остановился на пороге, — в его комнате сидели Михей Зотыч и Харитина за самоваром.
Тарантас въехал
на двор, шурша колесами по крапиве, и
остановился перед
крыльцом.
Гловацкая тотчас встала и вышла
на крыльцо в ту же минуту, как перед ним
остановились сани.
Розанов взошел
на крыльцо, взглянул в отворенную дверь нижнего этажа и
остановился. Все тихо. Он опять подумал
на мгновение и с нарочитым стуком стал подниматься по лестнице.
Толпа крестьян проводила нас до
крыльца господского флигеля и потом разошлась, а мужик с страшными глазами взбежал
на крыльцо, отпер двери и пригласил нас войти, приговаривая: «Милости просим, батюшка Алексей Степаныч и матушка Софья Николавна!» Мы вошли во флигель; там было как будто все приготовлено для нашего приезда, но после я узнал, что тут всегда
останавливался наезжавший иногда главный управитель и поверенный бабушки Куролесовой, которого отец с матерью называли Михайлушкой, а все прочие с благоговением величали Михайлом Максимовичем, и вот причина, почему флигель всегда был прибран.
Сначала подъехала кожаная кибитка, из которой не без труда вытащили двое дюжих рожновских лакеев свою толстую барыню и взвели
на крыльцо, где она и
остановилась; потом подъехали необыкновенной величины розвальни, в которых глубоко сидело что-то похожее
на небольшую калмыцкую кибитку или копну сена.
Я стал
на тротуаре против ворот и глядел в калитку. Только что я вышел, баба бросилась наверх, а дворник, сделав свое дело, тоже куда-то скрылся. Через минуту женщина, помогавшая снести Елену, сошла с
крыльца, спеша к себе вниз. Увидев меня, она
остановилась и с любопытством
на меня поглядела. Ее доброе и смирное лицо ободрило меня. Я снова ступил
на двор и прямо подошел к ней.
И разъяренная баба бросилась
на бедную девочку, но, увидав смотревшую с
крыльца женщину, жилицу нижнего этажа, вдруг
остановилась и, обращаясь к ней, завопила еще визгливее прежнего, размахивая руками, как будто беря ее в свидетельницы чудовищного преступления ее бедной жертвы.
Мать посмотрела в окно, —
на площади явились мужики. Иные шли медленно и степенно, другие — торопливо застегивая
на ходу полушубки.
Останавливаясь у
крыльца волости, все смотрели куда-то влево.
Ромашов уже взошел
на заднее
крыльцо, но вдруг
остановился, уловив в столовой раздраженный и насмешливый голос капитана Сливы. Окно было в двух шагах, и, осторожно заглянув в него, Ромашов увидел сутуловатую спину своего ротного командира.
Предчувствуя что-то очень недоброе, я хотел было обвести его кругом площади прямо к губернаторскому
крыльцу, но залюбопытствовался сам и
остановился лишь
на одну минуту расспросить какого-то первого встречного, и вдруг смотрю, Степана Трофимовича уж нет подле меня.
Хромую девушку я увидал вечером, в тот же день. Сходя с
крыльца на двор, она уронила костыль и беспомощно
остановилась на ступенях, вцепившись в струну перил прозрачными руками, тонкая, слабенькая. Я хотел поднять костыль, но забинтованные руки действовали плохо, я долго возился и досадовал, а она, стоя выше меня, тихонько смеялась...
«Сани
остановились против
крыльца лобного места. Пугачев и любимец его Перфильев в препровождении духовника и двух чиновников едва взошли
на эшафот, раздалось повелительное слово:
на караул, и один из чиновников начал читать манифест. Почти каждое слово до меня доходило.
Я видел, как его грандиозная, внушающая фигура в беспредельной, подпоясанной ремнем волчьей шубе поднялась
на крыльцо; видел, как в окне моталась тень его высокого кока и как потом он тотчас же вышел назад к экипажу, крикнул ямщику: «не смей отпрягать» и объявил матушке, что
на почтовой станции
остановиться ночевать невозможно, потому что там проезжие ремонтеры играют в карты и пьют вино; «а ночью, — добавлял наш провожатый, — хотя они и благородные, но у них наверное случится драка».
Очутившись
на дворе, он
остановился как бы для того, чтоб перевести дыхание, и вдруг быстро повернулся к двери
крыльца, торжественно приподнял обе руки и произнес задыхающимся голосом...
Но тут он
остановился; голос его как словно оборвался
на последнем слове, и только сверкающие глаза, все еще устремленные
на дверь, силились, казалось, досказать то, чего не решался выговорить язык. Он опустил сжатые кулаки, отступил шаг назад, быстрым взглядом окинул двор, снова остановил глаза
на двери
крыльца и вдруг вышел за ворота, как будто воздух тесного двора мешал ему дышать свободно.
Братья Губаревы немедленно и дружно принялись распекать его с вышины
крыльца; он
остановился перед ними внизу, в грязи, и, униженно сгорбив спину, пытался умилостивить робкою улыбочкой, и картуз мял в красных пальцах, и ногами семенил, и бормотал, что лошади, мол, сейчас явятся… Но братья не унимались, пока младший не вскинул наконец глазами
на Литвинова.
А человек, за которым он следил,
остановился у
крыльца, ткнул пальцем кнопку звонка, снял шляпу, помахал ею в лицо себе и снова взбросил
на голову. Стоя в пяти шагах у тумбы, Евсей жалобно смотрел в лицо человека, чувствуя потребность что-то сказать ему. Тот заметил его, сморщил лицо и отвернулся. Сконфуженный, Евсей опустил голову.
Княгиня написала ему еще из Петербурга, что она такого-то числа приедет в Москву и
остановится у Шеврие. Елпидифор Мартыныч в назначенный ею день с раннего утра забрался в эту гостиницу, нанял для княгини прекрасный нумер и ожидал ее. Княгиня действительно приехала и была встречена Елпидифором Мартынычем
на крыльце гостиницы. Он под ручку ввел ее
на лестницу и указал ей приготовленное помещение. Княгиня не знала, как и благодарить его. С княгиней, разумеется, приехала и Петицкая.
Вы начинаете выходить из себя, часто вздыхать, то бегать по комнате, то
останавливаться, разводить руками, говорить с собой; начинаете прислушиваться, не едут ли, часто выбегать
на крыльцо; а я нарочно промедлю дня два, три.
На крыльце несколько студентов топали, сбрасывая налипший снег, но говорили тихо и конспиративно. Не доходя до этого
крыльца, я
остановился в нерешительности и оглянулся… Идти ли? Ведь настоящая правда — там, у этого домика, занесенного снегом, к которому никто не проложил следа… Что, если мне пройти туда, войти в ту комнату, сесть к тому столу… И додумать все до конца. Все, что подскажет мне мертвое и холодное молчание и одиночество…
Пока таким образом опечаленный отец проводил свое время, Бегушев ожидал его с лихорадочным нетерпением; наконец, часу в девятом уже, он, благодаря лунному свету, увидел въезжавшую
на двор свою карету. Бегушев сначала обрадовался, полагая, что возвратился граф, но когда карета, не
останавливаясь у
крыльца, проехала к сараю, Бегушев не мог понять этого и в одном сюртуке выскочил
на мороз.
‹…› Когда по окончании экзамена я вышел
на площадку лестницы старого университета, мне и в голову не пришло торжествовать какой-нибудь выходкой радостную минуту. Странное дело! я
остановился спиною к дверям коридора и почувствовал, что связь моя с обычным прошлым расторгнута и что, сходя по ступеням
крыльца, я от известного иду к неизвестному.
Но вот, худо ли, хорошо ли, карета
останавливается перед
крыльцом продолговатого двухэтажного дома, обшитого тесом под тесовою крышей, без всяких архитектурных украшений и затей, представляющего желтоватый брус, вроде двух кирпичей, положенных друг
на друга. Это и есть село Пальчиково тетушки Любови Неофитовны Шеншиной.
На последней ступеньке каменного
крыльца ждал наш отец, и когда карета
останавливалась, спешил к ее дверцам, чтобы помочь дедушке выйти.
С такого рода намерением он соскочил с балкона, пробрался садом
на крыльцо и вошел в лакейскую; но тут мысли его пришли несколько в порядок, и он
остановился: вся сцена между хозяйкой и Мановским показалась ему гадка.
Через несколько минут страшная сцена совершилась
на могилковском дворе. Двое лакеев несли бесчувственную Анну Павловну
на руках; сзади их шел мальчик с чемоданом. Дворовые женщины и даже мужики, стоя за углами своих изб, навзрыд плакали, провожая барыню. Мановский стоял
на крыльце;
на лице его видна была бесчувственная холодность. Мщение его было удовлетворено. Он знал, что обрекал жену или
на нищету, или
на позор. Между тем двое слуг, несших Анну Павловну, прошли могилковское поле и
остановились.
Несколько минут Сергей Петрович простоял, как полоумный, потом, взяв шляпу, вышел из кабинета, прошел залу, лакейскую и очутился
на крыльце, а вслед за тем, сев
на извозчика, велел себя везти домой, куда он возвратился, как и надо было ожидать, сильно взбешенный: разругал отпиравшую ему двери горничную, опрокинул стоявший немного не
на месте стул и, войдя в свой кабинет, первоначально лег вниз лицом
на диван, а потом встал и принялся писать записку к Варваре Александровне, которая начиналась следующим образом: «Я не позволю вам смеяться над собою, у меня есть документ — ваша записка, которою вы назначаете мне
на бульваре свидание и которую я сейчас же отправлю к вашему мужу, если вы…» Здесь он
остановился, потому что в комнате появилась, другой его друг, Татьяна Ивановна.
Все молчали. Егор Михайлович велел принесть, к завтрашнему дню рекрутские деньги, по семи копеек с тягла, и, объявив, что всё кончено, распустил сходку. Толпа двинулась, надевая шапки за углом и гудя говором и шагами. Приказчик стоял
на крыльце, глядя
на уходивших. Когда молодежь-Дутловы прошли за-угол, он подозвал к себе старика, который сам
остановился и вошел с ним в контору.
Когда кабриолет Елизаветы Сергеевны
остановился у
крыльца дома полковника Олесова,
на крыльце явилась длинная и худая фигура женщины в серой блузе и раздался басовый голос, резко выделявший звук «р».
Идут, идут! Народ
Волнуется! Вот уж несут хоругви!
А вот попы с иконами, с крестами!
Вот патриарх! Вот стольники! Бояре!
Вот стряпчие царевы! Вот он сам!
В венце и в бармах, в золотой одежде,
С державою и скипетром в руках!
Как он идет! Все пали
на колени —
Между рядов безмолвных он проходит
Ко Красному
крыльцу —
остановился —
Столпились все — он говорит к народу…
Лидия Николаевна надела шляпку, бурнус, и мы никем не замеченные вышли задним
крыльцом. Она попросила мою руку и оперлась
на нее. Дойдя до большой дорожки, Лидия Николаевна
остановилась, и мы сели
на ближайшую скамейку.
Как всегда, в девять часов к почтовой конторе подкатилась монастырская бричка с дородной и ласковой матерью Левкадией и смешливой краснощекой послушницей Павлой
на козлах; у закрытых дверей конторы стоял седоусый Капендюхин, с трубкой в зубах и грозно сдвинутыми бровями. Покряхтывая, мать Левкадия вылезла из брички и
остановилась у
крыльца, удивленная необычным выражением давно и хорошо знакомого ей добродушного лица.
Едва только Никита выехал в ворота и завернул лошадь к
крыльцу, как и Василий Андреич, с папироской во рту, в крытом овчинном тулупе, туго и низко подпоясанный кушаком, вышел из сеней
на повизгивающее под его кожей обшитыми валенками, утоптанное снегом, высокое
крыльцо и
остановился.